Алюмен. Книга первая. Механизм Времени - Страница 35

– Закрыто, приходите завтра, – Эрстед перезарядил пистолет. – Филон, старый крот, проклял науку и возлюбил некромантию. Забыл, что это – тоже наука, связь материи с энергией. С его знаниями проще простого науськать на врага стаю гиен и охмурить шайку пьянчуг...

– Это не пьянчуги! – возмутился сеньор-сержант. – Гере кастелян! Это шведы! Потопельники из-под паруса. Не лежится супостатам! Мало им Норвегии, Зеландию подавай! Ничего, и на вас карачун найдется!

Умчался Ольсен – лишь отстучали дробь подковки на каблуках. В ответ, в спину сержанта, в уши защитников – настойчивый стук. Шведы-потопельники не унимались. Лупили в ворота ядреными кулачищами. Им дальним эхом вторил гром.

Гроза шла на осажденный Эльсинор.

– Шведы, – без всякого выражения повторил Зануда. – Гиены. Нептун. Андерсен со шпагой. О-хэй-и-йодле-йодле-хэй!..

– Солдат за милку пьет! – откликнулся Эрстед.

Гул стих, морячки застыли, тени опять начали круженье. Бегали, возвращались, тыкались носами в бушлаты. Рискнула выйти луна, осветила пятна на шкурах, гребни на спинах, кисточки хвостов. Млечный огонь упал на шляпы, забрался ниже, под козырьки, осветил лица... личины...

Бравый сеньор-сержант не ошибся.

– Из-под паруса, – Андерс Эрстед перекрестился.

Торвен моргнул: на его памяти полковник творил крестное знамение впервые. Самому же Зануде очень захотелось сплюнуть. Сдержался не без труда. Все-таки люди. Были. А он их еще колоколом дразнил – с флагмана-«Вазы»...

Бом-м-м!

Мысль показалось дикой, но в духе происходящего. Мертвый колокол с мертвеца-корабля... Кому еще вставать под него, как не этим? Дама Логика, сочувствуя, вздохнула. А ведь Филон мог знать про колокол. Тайна Полишинеля, во всех путеводителях прописана.

– Пся крев! Никак без нас начали?

2

Будем пить и веселиться,
Станем жизнию играть...

Сочный баритон разнесся над оторопевшим Эльсинором. Те, что ждали внизу, в партере, оценили арию по достоинству. Острые морды взметнулись к импровизированной сцене, сверкнули оскалом: «Браво-оу-у-у!»

Гиены требовали продолжения.

Пусть безумец суетится,
Нам на это наплевать!

Веселый напев из «Мраморной невесты» Фердинанда Герольда заставил Зануду последовать примеру командира – сотворить крест. И не как-нибудь, а от чистого сердца, словно перед конфирмацией. Всякого можно было ожидать от князя Волмонтовича, но чтоб концерт? Не тебя ли, манекен, три часа назад несли к помосту четыре капитана?

– Кстати!

Гере Торвен с запозданием сообразил, что в его левую руку вложили тяжелый длинномерный предмет. Едва не уронил: глянул – и оценил. Ружье, казнозарядка Паули. Десять выстрелов в минуту. Одобрено военным министерством Франции и лично Наполеоном Бонапартом. Впрочем, пока бюрократы министерства множили документацию, императора благополучно разгромили – и ружейных дел мастер Самюэль-Иоганн Паули канул в безвестность.

Все лавры бедняги достались немцу Дрейзе и французу Лефоше.

– Патроны – у ясной панны Пин-эр. К сожалению, по жалкому десятку на... э-э-э... личико. Андерс, держите, взял и на вашу долю. Olsen, przyjaciel, dobra fuzyja!

Князя переполняла энергия. Он снова ненадолго исчез. Вернувшись, поднял к луне нечто, похожее на его замечательную трость. Древко, цепь, украшенная шаром – точь-в-точь всклокоченная голова ребенка...

«Разбойник!» – вынес приговор Торвен.

Он был прав. Лучший экспонат второго, средневекового зала – моргенштерн Иоанна Разбойника, герцога голштинского. Личный трофей Гарольда Синезубого, объединителя Дании. Железная рукоять, железная цепь; увесистая «звезда» с острыми «зубами»...

Настроение поднялось. Не из-за новых «фузей» и грозного трофея – из-за компании. Торвен вдруг понял, что воскресший Волмонтович начинает ему нравиться. А голос какой! Жаль, поет всякую ерунду.

«Мраморная невеста»? Фи!

Пусть недолга наша радость,
Мы лишь гости на земле!
Мы утопим нашу младость
В поцелуях и...

– Побереги-и-ись!

Нутряной бас сеньор-сержанта прервал легкомысленный куплет.

– Я вам покажу Зеландию! – колеса чиркнули по плитам галереи. – Мертвяки стокгольмские, свеоны драные! В аду, на сковородах, помнить будете!

– Гере Ольсен, – осторожно начал Эрстед. – Может, не стоит? Все-таки экспонат?

Торвен и сам разглядел, что именно прикатил неугомонный Ольсен. Тупанг – персидская пушчонка, жемчужина азийского отдела. Бьет недалеко, зато картечью. А уж шуму! – прямо восточный базар...

– Икспанат не икспанат, а до кишок прошибет!

Развоевавшегося сторожа было не остановить. Закончив возиться с тупангом, он поджег фитиль:

– Ухи закрыть!

Команду Зануда выполнил честно, чем и сберег барабанные перепонки. «У-у-ух!!!» – отскочило от ладоней, пошло эхом гулять по берегам Эресунна. В ответ – новый раскат, уже ближе.

Гроза набирала ход.

– Однако! – восхитился князь. – Макабр, господа!

Он указал вниз. Макабр был налицо: тени сгинули, из трех «потопельников» осталось двое – и большущее пятно в придачу. Ошметья разлетелись по сторонам, сомнительным образом украсив пейзаж.

– Варварство, – не удержался Эрстед. – Ужас!

– Покорнейше благодарю, гере кастелян! – Оге Ольсен приложил пятерню к каске. Наклонился к тупангу, мазнул пальцем по горячему металлу. – Никак лопнула! Вот же сарацины, пушки приличной отлить не могут! Дозвольте русский «единорог» выкатить?

– Это лишнее!

Волмонтович поудобнее взялся за моргенштерн, сверкнул черными окулярами:

– Господа! Признаться, особой опасности я не вижу. Три гиены, два чучела. Но если вас они смущают... Панна Пин-эр! В углу я видел веревку...