Алюмен. Книга первая. Механизм Времени - Страница 117

117

– Нет бога, кроме Науки, и Адам – пророк Ее! – восклицали гурии.

– Спар-так! Спар-так! – голосили масоны.

Книга, переданная Тьером, была насквозь «жареной». И жарил ее никак не чудо-повар Дюма. Гномик подшутил над земляком, снабдив Шевалье ворохом «желтых» сплетен.

Что ж, не просветимся, так хоть развлечемся...

...

«Ингольштадт был избран не зря. Местный университет пользовался дурной славой. Не смея говорить прямо, известная писательница Мэри Шелли поселила в Ингольштадте своего персонажа, студента Виктора Франкенштейна – тот приехал сюда из Женевы изучать медицину. Монстр, созданный доктором Франкенштейном из мертвечины, стал воплощением мести и разрушения.
Чудовище Франкенштейна – прямой намек на орден иллюминатов; рассказ о том, до чего может довести наука вне религии и морали. Доброжелатели отговаривали Мэри Шелли от публикации романа. Отважная женщина не послушалась – и вот расплата! Сразу после выхода книги в свет умирает ее дочь Клара. Следом за дочерью – сын Уильям. И, наконец, яхта, на которой плыл ее муж, попадает в шторм. Изуродованные тела, словно в насмешку, выбрасывает на берег, и Мэри Шелли становится вдовой. Обугленное после кремации сердце мужа она всегда носит с собой, говоря, что оно защищает ее от покушений.
За трагическими событиями видна злая воля иллюминатов...»

Огюст вспомнил «тьетю Мэри».

Седина в черных прядях, печальная ирония взгляда; смешной акцент. Наверное, сердце мужа и тогда, на приеме, было при ней. Как же ты любила, Мэри... как же ты умеешь терпеть, улыбаясь...

«Всем я говорю, что записала сон».

...

Орден сотрясали многочисленные скандалы, вызванные адюльтерами, воровством и обманом среди иллюминатов. Сам Вейсгаупт имел связь со своей кузиной, в результате чего она забеременела. В 1784 году конфликт между Вейсгауптом и его правой рукой – бароном фон Книгге – привел к тому, что барон покинул орден.
Надо отметить, что расцвет ордена во многом произошел благодаря организаторским талантам фон Книгге. Барон полагал мистику и оккультизм еще одним, магистральным, путем науки, способным гораздо быстрее привести общество к состоянию просвещенности. Это противоречило взглядам Вейсгаупта, отвергавшего «чернокнижие».
Опытный литератор, фон Книгге нарушил конспирацию и опубликовал ряд памфлетов об иллюминатах. Но памфлетами дело не ограничилось. Сразу несколько тайных курьеров ордена в дороге были убиты ударами молний. При них обнаружились секретные документы, в том числе и печально известный «Новый Завет Сатаны».
Нет сомнений, что молнии – дело рук фон Книгге, одержимого местью...»

Связь с кузиной неприятно задела Огюста. Стоило труда осознать, что такой адюльтер, кроме похотливого герра Вейсгаупта, позволил себе гордый аристократ, князь Волмонтович, а не скромный республиканец Огюст Шевалье.

Говорите, два пути науки?

Физика-биология – и магия-ясновиденье?

Огюст вообразил университет – Геттингенский, Ингольштадский, какой угодно – где изучают оккультизм. Кафедра сглаза, кафедра столоверченья, отделение метафизики. Спецкурс по метанию молний. Лаборатория приворотных зелий. Ректор – Адольф фон Книгге. Устав – «Новый Завет Сатаны».

Отсмеявшись, он вытер слезы и продолжил чтение.

...

«Новый Завет Сатаны» гласит:
– Овладей общественным мнением, сея раздоры;
– Опирайся на чужие слабости;
– Борись с личностью, способной к творчеству;
– Понуждай людей к погоне за удовольствиями;
– Преподавай готовые взгляды, убивай способность мыслить;
– Введи всеобщее избирательное право, вооружившись мощью тупого большинства;
– Сила денег вращает земной шар...»

Огюсту стало не до смеха.

Очень уж логично звучали «сатанинские заповеди».

...

«...последовали жесткие санкции. После проведения обысков и изъятия идеологической литературы, иллюминаты были запрещены властями и церковью. Вербовку в орден объявили преступлением, наказуемым отсечением головы. Адам Вейсгаупт бежал из Баварии. „Братьев-алюмбрадос“ лишали кафедры, увольняли с государственной службы, подвергали аресту и заключали в тюрьму.
Некоторых казнили.
Когда позднее, в 1796 году, в Париже вспомнили про орден – выяснилось, что от иллюминатов не осталось и следа. Это еще раз подтверждает нашу догадку о том, что «тайный» орден на самом деле превратился в тайный, укрывшись за кулисами мировой истории...»

Утомившись, Огюст Шевалье покинул сквер, где наслаждался скелетами в шкафах «братьев-алюмбрадов», взбежал по боковой лестнице на Новый мост – и отправился домой, в Латинский квартал.

4

Поначалу он никак не мог взять в толк: с чего бы ему спешить? Дома никто не ждет, встреч он не назначал... На «звездчатом» перекрестке двух бульваров и улицы дю Бак скользкий булыжник вывернулся из-под башмака. Молодой человек едва не угодил под колеса фиакра, чудом успев схватиться за фонарный столб. Однако брань кучера и смех прохожих, принявших его за пьяницу, вдруг отодвинулись прочь, увязли в ватном заслоне.

Держась за столб, как матрос – за мачту корабля в жестокую бурю, Огюст глядел на собственное отражение в витрине напротив. Он понял, что влечет его домой.

Зеркало!

Овальное «psyche» с уцелевшим правым бра.

Магический кристалл, где появлялась и исчезала Бригида-Бриджит, где вчера он видел ад, откуда вещал безумный Оракул, мешая правду с бредом, бессмысленное с вероятным, глумление с откровениями. Его тянуло к зеркалу. Ему не хватало снежинок-шестеренок, свивающихся в спирали; жутких видений и потусторонних голосов, отвечающих на вопросы.

117